Очнулась я уже на палатях в доме. Рядом, к моему изумлению, лежали Колин и Сери. Покачиваясь как пьяная, села.

– Что происходит?

– Мы надеялись, ты объяснишь, – поднял на меня зеленые кошачьи глаза Мальгольм. – Сначала баню озарила красная вспышка, потом эти двое свалились и начали корчиться, словно их раскаленным железом пытали. Сейчас вот без сознания.

– Где Иаллин?

– В бане. Лидия не может отойти от водоворота, он начинает опадать, а это может прервать ритуал.

Сев на пол, я побрызгала на лица драконов водой из ковшика, стоявшего тут же, рядом. Не нравилось мне, как они дышали, словно марафон пробежали.

– Иаллин сказала, чтобы вы сами разбирались со своими узами. О чем она?

Я нахмурилась. Мы с драконицей никогда не говорили об этом. У меня были подозрения, что она знает намного больше, чем хочет показать, но так не хотелось ломать нашу дружбу, все-таки она родной мне человек. Точнее, дракон.

– Ты же уже понял – я не совсем человек. Но и не полноценный Алауэн. Да не сиди ты, Мальгольм, помоги мне.

Порвав какую-то ткань, мы приложили к горящим лбам драконов холодные компрессы. Я еще пыталась смочить их губы легким настоем игольницы, [17] надеясь, что хоть немного попадет внутрь организма, но братья упорно сжимали рты.

И если Колин понемногу приходил в себя, то Сери «радовал» нас синюшной бледностью. Да еще тихо постанывал.

– Алекс, ты его хорошо знаешь? – кивнул на гранатововолосого оборотень.

– Век бы не знать. А лучше два века. Или три, если подфартит. А что?

– Ну… он тут полдеревни перепугал. Его как корчить начало… в общем, я такого никогда не видел.

– А что произошло?

Сери вновь застонал, и я поняла – надо срочно дать ему настойку. Игольница не только расслабляет и снимает спазмы, но и притупляет любое негативное магическое вмешательство. Дракону просто необходимо выпить хоть немного.

Положив голову Сери себе на колени, я попросила Мальгольма разжать зубы дракона с помощью ножа и влила ему в горло совсем немного разбавленную в пропорции один к одному настойку. И тут же принялась гладить по горлу, чуть нажимая рукой и заставляя сглотнуть жутко горькое, но такое нужное лекарство.

Представляю, какую картину застал Колин, когда очнулся, – я сижу, запрокинув голову его брата на свои колени, и примериваюсь к шее, а оборотень наблюдает за этим с ножом в руке. Хорошо, хоть у Алауэн в первые моменты не оказалось сил даже двинуться, а то прибил бы, к упырям.

– Что… вы… делаете…

– Твоего чокнутого братца спасаем, – зло рявкнула я и кивнула кошаку.

Тот понял, и мы, уже под бдительным взглядом Колина, проделали всю процедуру вновь.

Минут через пять Сери перестал сжиматься как пружина и порозовел.

– Это кровные узы так отрикошетили?

Колин кивнул. Он все так же сидел на полу, привалившись спиной к стене, и, неприятно морщась, пил слабый настой игольницы, в который мы добавили сахар. Я же маленькими ложечками вливала сахарный сироп с гораздо более сильной концентрацией лекарства в рот его брату.

– Вы знали, когда я собиралась провести ритуал?

– Нет. Просто в какой-то момент стало больно, словно силы выкачивали вместе с внутренностями.

Я кивнула.

– Вот почему для меня ритуал не принес никаких неприятностей. Моя кровь, а расплатились вы. Только не пойму, с чего это. Получается нарушение закона сильнейшего. По идее, более сильный может взять силу более слабого, не интересуясь его желанием. А я, получается, забрала ее насильно. Ничего не понимаю, – покачала головой. – Почему Сери до сих пор без сознания?

– Видно, ваша связь куда крепче, вот он и попал под раздачу. Кстати, можешь прекратить ласкать этого притворщика, он уже очнулся.

Моя рука так и замерла на шее дракона. А он приоткрыл желтый глаз и хрипло пробормотал:

– Предатель и завистник. Как же хорош-шо!

Не удержавшись, я чуть сильнее сжала горло, чтобы в следующую секунду отпустить вместе с головой, которая тяжело упала на дощатый пол.

– Все, Мальгольм, собираемся. У нас нет времени ждать, когда наши пташки в себя придут.

– Мы вас догоним, – кивнул Колин.

«Думаешь, правильно отпустить ее с кошаком?»

«Да. Если что, он прикроет. Все же оборотень к ней привязался. А если не справится… У тебя будет лишний повод избавиться от этого усатого коврика».

«Ой, как мне плохо! У меня лет пятьдесят такого похмелья не было».

«Мало тебе», – подумала я, одеваясь в соседней комнате. Надо было вообще тебе не помогать, авось помер бы. Ага, дождешься от него.

Красная нить, стоящая перед глазами, уже начала раздражать. Вот ведь подвязалась, на свою голову. Да и другие части тела.

Особенно меня волновала та лелеянная часть моего молодого неизученного организма, которая уже который раз страдает от заразы Бяки. Вот ведь потенциальная колбаса, совсем меня не жалеет, трясусь в этом седле, все себе отсидела.

А линия крови увлекала нас все дальше от деревни.

Уже в темноте она привела нас к небольшой полянке, где у костерка сидело не меньше полутора десятков мужиков явно бандитского вида. На руке одного из них благодаря заклинанию я отчетливо видела след от крови ребенка. А вот самого мальчика здесь не было.

– Где Лукар? И зачем его вообще похитили?

Кошак кивнул и прянул ушами. Развернувшись, Мальгольм черной тенью исчез в ближайших кустах. Благо нас учили одни и те же учителя, так что тактику в таких делах обсуждать нет причин. Уже через полчаса он притащил одного из разбойников. Тот валялся в бессознательном состоянии на земле и вызывал разве что брезгливость.

– Поприличнее ничего не было?

Большая черная кошка фыркнула:

– Тебе не замуж за него идти. А пытать.

Наконец этот нервный «спящий красавец», которого в такой интимный момент, как уединение с природой в кустах, напугал оборотень, пришел в себя. Недолго думая, я ухватила его за горло рукой с выросшими когтями. И не знаю, что его больше напугало в этот раз – худая женщина, держащая его мертвой хваткой, светящиеся в темноте чешуйки на ее лице или морда кошака над нами обоими.

– Где мальчик, которого вы выкрали из деревни?

– Какой д-деревни?

– Прекрати упиратьс-са, вы там были.

– Мы… всех полукровок отдаем. Помилуйте, госпожа… а-а…

– Заткнис-сь! Будеш-шь орать, придуш-шу. Кому отдаете?

– Магу какому-то. Венька, старшой наш, связывается с ним, и тот забирает очередной улов.

– С-скольких вы уже отдали?

– Пятерых.

– Вчерашнего тоже?

– Д-да!

– Когда?

– Еще до заката.

– Все дети были полукровками?

Но ответ я так и не получила. Из лагеря послышался шум, и, вырубив пленника ударом магии, мы с Мальгольмом бросились туда. Не знаю, что это за рефлекс такой, но явно дурной по происхождению. Помнится, мои неприятности из-за чего-то подобного и начались.

А в лагере шел бой. Погашенный костер сыграл на руку нападающим, они метались по поляне черными тенями, и только сверкающие лезвия выдавали их смертельные удары.

Нет, я конечно бы понаблюдала из кустов за работой профессионалов, а это явно они, если бы не одно «но». Какой-то гад покусился на мою законную добычу – помеченного кровью.

Трансформация произошла мгновенно, лишь короткая вспышка боли – и лицо опять украшает чешуя. А еще позвоночник, внешнюю сторону рук, плечи, бедра. На пальцах прорезались острые когти.

– Я прям сам тебя боюсь порой, – вздохнул Мальгольм, смотря на эти преображения.

Кто говорил, что я вменяемая? Когда у меня отнимают права на законную месть – ни один разум не удержит. И в этот раз я, не задумываясь, рванула через пол-лагеря туда, где высокий воин занес меч над здоровым боровом, поднявшим руку на ребенка.

Оттолкнув того, кто был готов убить бандюгу, я оскалилась. И даже слегка обалдела, разглядев нападавшего.

Эльф. Как есть эльф, волосы светлые, глаза чуть раскосые, мордашка смазливая, ушей за капюшоном не видно, но руку даю на отсечение… Эй, я же образно, зачем же сразу железякой махать!